«На днях в газете «Правда», под рубрикой «Их нравы»
Была статья большая про совесть и про честь.
Ща расскажу по-быстрому, кто не успел прочесть.

Короче, в Пермской области, на станции Бере́зники,
Сознательные граждане поймали хиппаря.
Зачем он нужен — хрен бы с ним, расквасить морду вдребезги,
Но был он в отделение доставлен, и не зря.

А там вопросы разные: «На что живёшь? Где учишься?
Родители на пенсии? Сестра есть или брат?»
Да сумку-то проверили, а в ней фотоаппарат.

Начальник отделения смекнул, что дело тонкое,
И быстренько записочку в районный КГБ.
Мол, так и так, задержанный, при нём две фотоплёнки,
На этих фотоплёнках объект секретный «Б».

И завертелась мельница: «С каким ты шёл заданием?»
Допросы, ставки очные все ночи напролёт,
Дивизией ОМОНовцев оцеплено всё здание.
Короче, меры приняты, теперь не убегёт.

В весёлом сером доме на площади Лубянской
В просторном кабинете с решёткой на окне
Сидит Самойлов Игорь — шпион американский.
Он вред непоправимый нанёс родной стране.

«Пиши пароли, явки» — твердит усталый опер.
Не в кайф ему с похмелья сидеть в такой жаре.
А Игорь вскинет голову: «Вот наши будут в городе —
Висеть вам вдоль Садового на каждом фонаре».


А действовал он хитро — штаны напялит рваные
И ходит по Сибири, вынюхивает, блядь.
Нальёт стакан лесничему: «Дед, где рудник урановый?» —
А тот махнёт рукою: «Да вон в лесу стоять».

Иль вот ещё бывало: как будто бы случайно
Под вечер забредёт он в военный городок,
А повариха-дура его напоит чаем,
Пойдёт вздыхать да охать: «Да чей же ты, сынок?»

И он начнёт ей впаривать: «Да сирота я, тётенька,
Один как в поле сосенка. Все бьют кому не лень.
А тут смотрю — военные... Танкисты или лётчики?»
Она ему: «Танкисты... Чайку себе подлей».

И где чего услышит, сейчас шифровку пишет,
И где какие части, и где какой завод.
Проявит фотоплёнку и ценной бандеролью
В канадское посольство немедля отошлёт.

Ну, значит, суть да дело, но что-то суд заело.
Судья из кожи лезла, судья его стыдит:
«Как мог ты стать предателем? Ведь Ельцин, демократия...
Неужто за Россию душа-то не болит?
Страна стоит в развале... Ну, что молчишь как пень?
Небось, в «Национале» обедал каждый день —
Котлеты ел из стерляди, селёдку иваси?
За сколько фунтов стерлингов ты продавал Россию?!»

И, кстати, выясняется, — за сведения добытые
Самойлов ни жвачку, ни доллары не брал.
Он враг идейный, классовый.
Он контра недобитая:
«На вашу демократию я, — говорит, — наклал!»:


— И всё, что касается ваших процессов,
То класть мы хотели на ваши процессы.
А всё, что касается ваших прогрессов,
То класть мы хотели на ваши прогрессы.

А больше я вам ничего не скажу.
А самим вам, проклятым,
Вовек не догадаться. »



© «Клиника» (Вадим Котельников), 1990-е.